— Мне надоело жить шепотом! — кричал взбунтовавшийся журналист Боб Хоутон.
Аматуни П. Г. Тайна Пито-Као. — Москва: Молодая гвардия, 1959. С. 2.
— У кинжала два лезвия, — понизив голос, продолжал Бен-Али-Баб. — Одно для того, чтобы добыть себе богатство, а другое — чтобы его охранять… — Это старый закон… — вставил кто-то из присутствующих. — Это вечный закон! — вновь повысил голос Бен-Али-Баб. — У языка тоже две стороны: одна — чтобы славить аллаха, другая — чтобы скрывать правду.
Аматуни П. Г. ЧАО — победитель волшебников. Ростов-на-Дону: Ростовское книжное издательство, 1989. С. 13.
Майор милиции набрал номер 09 и, когда в трубке послышался женский голос, отогнал рукой дым и вежливо спросил: — Скажите, пожалуйста, существуют ли сейчас волшебники? — Минутку, — деловито ответила девушка из справочного бюро. — Ваш номер?.. Ожидать пришлось долго: вопрос необычный, и сразу на него не ответишь. Наконец зазвонил телефон. Тем же деловитым тоном девушка сообщила: — Мы перелистали книги известных писателей — Маршака, Чуковского, Михалкова, Лагина, Носова, Кассиля, позвонили в Италию Джанни Родари, спрашивали Сергея Образцова из Театра кукол, побеспокоили даже самого Кио… Вот точный ответ на ваш вопрос: да, волшебники существуют, и только люди черствые, лишенные воображения, могут в этом сомневаться.
Аматуни П. Г. ЧАО — победитель волшебников. Ростов-на-Дону: Ростовское книжное издательство, 1989. С. 2.
— Это, брат, хорошо…. Хорошо, когда человек мечтает. И счастливый оказывается тот, кому удаётся стать, кем он хочет.
Аматуни П. Г. Почти невероятные приключения в Артеке. — Ростов-на-Дону: Ростовское книжное издательство, 1979. С. 44.
— А ты, малыш, не боишься смерти? — Я?! Курц задумался.
— Большую часть своей жизни, — сказал он, — я работаю на нее. Если бы смерти было свойственно чувство благодарности, я бы уже имел право рассчитывать на вечное существование…
Аматуни П. Г. Тайна Пито-Као. — Москва: Молодая гвардия, 1959. С. 61.
Пилот – это крепкий орешек для природы. Она стремится расколоть его ураганами и грозами, снежными бурями и кипением мощных облаков. А он, пилот, забирается все выше, летит все быстрее и дальше; он серьезен перед лицом опасности, ибо уважает ее, а не пренебрегает ею. Он горд и знающ, но скромен, ибо понимает, что не одно поколение авиаторов незримо стоит за его спиной. Их опыт – это величайший дар, может быть, самое дорогое из всех наследий в мире. И в трудную минуту пилот побеждает потому, что принял этот драгоценный дар, как эстафету…
Аматуни П. Г. Крепкий орешек — Ростов-на-Дону: Ростовское книжное издательство, 1976. С. 1.
Еще когда первые самолеты появились, птицы долго не могли понять, что это такое. Потом сороки разузнали и разнесли по всему небу: это, мол, человек придумал себе крылья. Сперва птицы смеялись, поглядывая сверху на наши неуклюжие этажерки из палок и полотна. Потом приумолкли, когда мы научились летать крыло к крылу даже с орлами. А сейчас — сами смотрят снизу вверх на реактивные самолеты и признали наше превосходство. Даже гордятся: вот, мол, как наши товарищи летают!
Аматуни П. Г. Тайна Пито-Као. — Москва: Молодая гвардия, 1959. С. 58.
Люди — дети, взрослые дети, им необходимы такие игрушки, как «если бы…». Презабавная шутка: покидаешь ее из одного уголка души в другой — и словно получишь облегчение.
Аматуни П. Г. Тайна Пито-Као. — Москва: Молодая гвардия, 1959. С. 3.
Ее жизненная карьера была неровной, как путь маленькой дождевой капли, стекающей по грязному оконному стеклу.
Аматуни П. Г. Тайна Пито-Као. — Москва: Молодая гвардия, 1959. С. 34.
Опасно забывать, что грехи прощаются только тем, кто их имеет.
Аматуни П. Г. Тайна Пито-Као. — Москва: Молодая гвардия, 1959. С. 44.
Господь справедливо и мудро разделил свою паству на несколько неравных частей. Одни проживаются, другие наживаются, а третьи скитаются. Возможность перехода человека из одного состояния в другое называется стимулом.
Аматуни П. Г. Тайна Пито-Као. — Москва: Молодая гвардия, 1959. С. 12.
В любом бизнесе чем ярче блестит золото, тем оно «темнее».
Аматуни П. Г. Тайна Пито-Као. — Москва: Молодая гвардия, 1959. С. 4.
Теперь — это история, а тогда называлось – будни. Суровые. Жестокие. Многих из тех, кто читает эти строки, ещё не было на свете.
…Стояла зима. Сугробистая. Невесёлая.
Ростов сизо дымился днём, хмуро гасил свои огни ночью. В южный вольный город пришла беда. Немцы топтали его бульвары и улицы, согревались в тепле его домов, всюду рисовали фашистские свастики.
Но наши войска уже готовили им конец. Закипели решающие бои не только в городе, но и вокруг разгорались крупнейшие сражения за освобождение Северного Кавказа.
Аматуни П. Г. Королева воздуха // Половодье. Ростов-на-Дону, 1963. С. 175.
Дни стояли солнечные, безветренные. Степь дышала зноем и гудела мошкарой и шмелями, которых не отпугивали ни запах бензина, ни шум моторов на земле и в воздухе. Когда выключали мотор какого-либо самолёта для заправки, курсанты, наскоро протирая винт и капот, с удивлением рассматривали на них бесчисленных насекомых, расплющенных мощной струёй воздуха. Но скоро они перестали обращать на это внимание, потому что привыкать нужно было ко многому: к жаре, к большой физической нагрузке на организм, к тому, что на земле всё приходилось делать быстро, а в воздухе – всё спокойно, без спешки, как говорит одна умная латинская пословица, торопиться медленно.
Аматуни П. Г. Осуществленная мечта // На крыльях / П. Г. Аматуни. Ростов-на-Дону, 1955. С. 16-17.
Золотые гребни далёких облаков, ещё не успевших сбросить покровы ночной темноты, резко выделялись на серовато-синем предутреннем небе кудрявой несущейся каймой. Редкие звёзды тускнели в лучах раннего солнца, ещё не видимого на земле, но уже готового вот-вот выплыть из-за ломаной линии облаков.
Ласточки, оглашая местность весёлыми криками, купались в чистом прохладном воздухе. Орёл, взлетев на километровую высоту, раскинул свои широкие крылья и задумчиво парил над землёй, посматривая на непонятных ему больших птиц, спавших в густых рядах на зелёном аэродроме и всегда бывших для него неразрешимой загадкой.
Легкий ветерок резво мчал по степи, пригибая белесые перья сонного ковыля. Добежав до самолетных стоянок, он сотнями ласковых струек нежно касался расчехленных моторов, чуть слышно посвистывая в ребристых головках цилиндров, забавлялся дрожанием хрустальных капель росы на крыльях самолетов.
Это была отличная пора для учебных полетов новичков, еще чувствующих себя гостями в этом прекрасном мире ветров, скоростей и высот; отличная пора и для тренировки бывалого авиатора, кому поэзия полета является одновременно и в сказочно-красивых образах раскинувшейся внизу земли, и в звуках работы мотора, и показаниях точнейших приборов.
Аматуни П. Г. Переворот через крыло // На крыльях / П. Г. Аматуни. Ростов-на-Дону, 1955. С. 70.
На земле всё было охвачено июльской жарой, и черноморские пляжи «прогибались» под тяжестью тысяч загорелых курортников, а здесь, на четырёхкилометровой высоте, царил холод и даже на время посыпал редкий колючий снег… Ослепительно белые величественные облака образовали слева высоченный «хребет». В его «склонах» виднелись глубокие просторные гроты и в одном из них парил орёл, точно приворожённый красотой этих, невиданных доселе, мест, которые не то что завтра, а сегодня к ночи могут исчезнуть навсегда. Внизу лежала белая холмистая «равнина», а справа и вверху было темно-голубое небо, в центре которого покоилось солнце – творец этой дикой и, в полном смысле слова, неземной красоты.
Аматуни П. Г. На крыльях: очерки. Ростов-на-Дону, 1955. С. 52.
Когда мы отправляемся в поход (пусть даже — мысленный), то и в этом случае не оставляем свою голову дома, а прихватываем с собой: почти все открытия тоже совершаются мысленно, осмелюсь напомнить.
Аматуни П. Г. Голубой нуль, — Ростов-на-Дону: Ростовское книжное издательство, 1981. С. 12.
Я написал несколько книг, и в каждой непременно есть эти грустные для меня – последние страницы. Может быть, толстые тома потому и пишутся, что их авторы хотят отдалить расставание с читателем?
Аматуни П. Г. Крепкий орешек, — Ростов-на-Дону: Ростовское книжное издательство, 1976. С. 74.
Если вы любите Настоящую Жизнь и только начинаете ее – летайте!.. Не ищите тихой гавани, ведь покой – это установившееся движение!
Аматуни П. Г. Крепкий орешек — Ростов-на-Дону: Ростовское книжное издательство, 1976. С. 75.
